Когда мобильная связь пришла в нашу жизнь, никакой проблемы для психики она не представляла: мы все встретили ее уже взрослыми ( ну, или почти) людьми, с устойчивыми взглядами на жизнь и привычками, далекими от жизни мобильной.
Мало того, изначально мы привыкали к обычным трубкам, которые только и умели, что звонить да отправлять SMS-сообщения. Последними пользоваться было настолько дорого, что обычно использовали их только по крайней нужде.
Телефон в итоге быстро превратился в банальное средство связи, от которого никакого очевидного вреда, конечно, нет.
2
Но как быть сегодня? Если у вас есть дети, вы наверняка сталкивались с дилеммой: до какого возраста они должны дорасти, чтобы им можно было доверить мобильник?
С одной стороны, они сами его просят. Да к тому же нам, родителям, так вроде бы спокойнее: всегда знаешь, где сейчас находится ребенок ( или, по крайней мере, где он говорит, что находится), все ли с ним в порядке и т.д.
С другой стороны, ничего хорошего в том, что ребенок не может расстаться со своим телефоном ни на школьных занятиях, ни во время семейного ужина, ни в то время, пока делает уроки, явно нет.
Если бы по мобильнику можно было бы только разговаривать, наши дети не питали бы к ним столь нежных чувств.
Но теперь на них можно играть в современные и, действительно увлекательные, сетевые игры ( сам иногда играю), бесконечно много обмениваться текстовыми сообщениями ( Google Talk , Skype, чат ВКонтакте есть наверно в каждом телефоне, которым пользуются подростки), отправлять фотографии в Instagram и т.д.
Я из любопытства решил почитать американскую прессу, так как « всеобщая мобилизация» населения там началась раньше, чем у нас, и какие-то серьезные исследования психологов и социологов по данному вопросу должны были быть опубликованы. И действительно, опубликовано немало. Разные забавные материалы по теме я откопал!
Одна из статей мне показалась довольно любопытной, из приведенной там статистики следует, что около трети ( 36%) подростков проверяют свои сообщения на телефоне раз в 10 минут.
Средний американский подросток отправляет в месяц порядка 2500 текстовых сообщений. Кстати, глядя на своего 13-летнего сына, я понимаю, что это могут быть еще и заниженные цифры.
Теперь от общего к частному. У меня два сына. Одному тринадцать лет, другому – девять. Первый был в своем классе одним из немногих, у кого не было смартофна.
Но 1 сентября ребенок пришел домой из школы после летних каникул и неделю требовал себе iPhone 4S, мотивируя тем, что он не хочет выглядеть « как лох» и ходить с обычным телефоном.
Его телефон категорически перестал его устраивать в тот самый момент, когда ребята из лицея, с которыми он дружит, все как один пришли 1 сентября на занятия с айфонами. Стадный подростковый инстинкт – страшное дело 🙂
Я провел, конечно, с ним профилактическую беседу, но iPhone после недели нытья купил. Хотя это, конечно, неправильно, но у меня сложилось впечатление, что он немного начал комлексовать.
Старший сын теперь не расстается с телефоном вообще никогда. Обедает ли, сидит ли в туалете – отправляет SMS, сообщения в Skype и т.д. Когда везу его в школу, он не выходит из ВК и вообще не смотрит за окно. Приходится регулярно его одергивать.
Что интересно, еще несколько лет назад мы с женой переживали, что ребенок может чрезмерно увлечься компьютерами, но теперь ясно, что переживать надо было совсем не по этому поводу. Интереса к компьютеру у нашего чада нет совершенно никакого.
Дома он может валяться на диване либо с моим айпэдом ( я все равно никогда дома им не пользуюсь), либо со своим айфоном. Ни настольные компьютеры, ни ноутбуки моему сыну больше не нужны – ни для игр, ни для « ВКонтакте», ни для любых других развлечений.
Книги дома ребенок читает исключительно на айпэде, разумеется, раз в три минуты строго посматривая в экран айфона.
Надеюсь все же, что это вся эта гаджетомания – это всего лишь часть подростоквого бунта против родителей.
3
Младший сын радости технологического гедонизма так сильно еще не познал. У него обычная трубка Nokia – та самая раскладушка, которая ему досталась еще от мамы. Зато он без ума от своей xBox. Но как по мне, это развлечение всяко лучше смартфона. Но когда младший подрастет, наверное, всеобщая гаджетизация засосет и его тоже…
В детском и подростковом возрасте я такое нездоровое увлечение гаджетами воспринимаю хоть и с трудом, но трагедии из этого не делаю, а вот что будет, когда дети окончат школу? Это все пройдет? Надеюсь, что да, но червь сомнения все же беспокоит.
У кого есть дети постарше, студенты – расскажите, что нас ждет, когда старшему станет 18-19? Или его гаджетомания в его 13 уже достигла порога насыщения и еще активнее использовать смартфон уже не получится?
Источник: //gorod.tomsk.ru/index-1349359030.php
Содержание
Когда виноваты родители, а когда — школа
Мой ребенок случайно разбил чужой телефон. Дети бегали на перемене, и он толкнул мальчика с Айфоном в руках. Родители говорят, что ремонт стоит 20 тысяч рублей, и требуют денег. У нас нет такой суммы. Я в декрете, а отец ребенка с нами не живет.
Кто должен возмещать ущерб, если сыну 10 лет и он ничего не зарабатывает? Какую ответственность вообще несут родители за ущерб, который причинили их дети?
Кира
Детей до 14 лет называют малолетними. До этого возраста за причиненный ими ущерб отвечают родители. Они должны делать так, чтобы ребенок не разбивал чужие телефоны, не царапал машины, не бил одноклассников и не брал чужое.
Если родители не смогли воспитать ребенка так или не уследили за ним, то придется возмещать ущерб. При этом родителей просто могло не быть рядом, это благополучная семья, все воспитанные и живут в достатке.
Но ребенок царапает чью-то машину, берет без спроса чужую вещь или дерется — и вот повод для платы за ущерб.
Причем ответственность могут возложить не только на того родителя, с кем живет ребенок. Если родители в разводе и ребенок живет с мамой, платить заставят и папу. После развода у папы не исчезает обязанность воспитывать ребенка и отвечать за него. Исключения — только в редких случаях, если отцу специально не давали общаться с ребенком и воспитывать его. Но это еще нужно доказать.
С 14 лет подростки уже отвечают за свои действия и сами должны возмещать ущерб, который причинили. Если ребенок в 15 лет разобьет чужой телефон, то он и должен платить за ремонт. Но если у ребенка нет своих доходов или имущества, возмещать ущерб будут родители — например, из своей зарплаты.
Родители несут ответственность за ущерб, только если ребенок причинил его из-за плохого воспитания или если за ним плохо смотрели.
Например, родители вообще не уделяют внимания ребенку и даже поощряют его хулиганство или озорство. Но тут нет четких указаний, когда и что считать плохим воспитанием.
Переходить дорогу в неположенном месте — это тоже плохое воспитание. Бить одноклассников, даже если они обижают, — тоже повод для возмещения ущерба.
Таких ситуаций может быть много. Например, если маленький ребенок остается дома один и кидает тяжелые предметы на крыши машин. За ремонт машин будут платить родители: они не сделали так, чтобы ребенок не вышел на балкон и не додумался хулиганить.
У ответственности за детей есть такая особенность: вина родителей подразумевается. То есть им нужно доказать, что они не виноваты: за ребенком смотрели, озорство не поощряли, уделяли ему внимание. Тогда платить родители ничего не будут. Доказательствами тут может быть что угодно, от показаний свидетелей до характеристики из школы и конкретных обстоятельств происшествия.
Ребенок просит новый телефон?Почитайте, как научить его грамотно распоряжаться карманными деньгами, начать откладывать и самому заработать на Айфон
Если дети в школе, детском саду, лагере или больнице, то за них отвечает эта организация. Но только если выяснится, что, например, учителя плохо смотрели за детьми, оставили их на перемене без надзора или не рассказывали родителям о проблемах с поведением.
Работники школы должны делать так, чтобы на переменах дети не бегали или чтобы никто не пострадал. Можно бегать во время организованной игры или разминки, под контролем. А можно беситься, пока учитель разговаривает по телефону или вообще вышел из класса по своим делам. С точки зрения ответственности это не одно и то же.
Чтобы не нести ответственности за детей, школе тоже нужно доказать, что она не виновата. Сделать это получается не всегда, но школа очень постарается.
Мне кажется, у вас именно такая ситуация:
- Ребенок находился в школе. Она за него отвечает.
- Дети бегали и учителя не смогли обеспечить контроль и безопасность. Это их вина.
Если ущерб кому-то причинили в школе и в период занятий, то обычно этапы такие.
Сначала разбирается классный руководитель. Он узнает, что произошло и как это случилось. Могут позвонить родителям, подключить администрацию. Иногда на этом все и заканчивается.
Потом собирают административный совет. Это уже как совещание — с родителями, учителями, воспитателями, директором, психологом, свидетелями ситуации. На таком совете могут опросить одноклассников: кто что видел, как было дело.
Психолог может разговаривать с каждым ребенком и его родителями отдельно. Цель — выяснить, как и почему все произошло. В результате сложится общая картина: как именно разбился телефон, кто за кем бегал, где был учитель.
И точно ли телефон разбился именно из-за столкновения детей.
Если не договорились, родители могут пойти в суд. Например, станет понятно, что дети остались без присмотра на перемене, а бегающий мальчик — известный хулиган.
Тогда с родителей и школы можно будет взыскать деньги на ремонт телефона. Кто сколько заплатит, решит суд: суммы распределяют в зависимости от степени вины.
Тут долевая ответственность — каждый платит свою часть: отдельно школа, отдельно родители.
В суде есть шанс доказать отсутствие вины. Иногда на административном совете становится понятно, что ребенок не виноват, а родители пострадавшей стороны все равно идут в суд и требуют денег. Не нужно этого бояться. Не факт, что вы должны платить или что платить должны именно вы.
Сделайте так:
- Возьмите характеристику на своего ребенка.
- Привлеките школу к ответственности. Тут действуйте по ситуации: или вы будете заодно, или друг против друга.
- Поговорите с родителями детей, которые видели, как все было. Если они согласятся, детей тоже могут опросить в суде. Их мнение тоже учитывают, насколько это возможно.
- Соберите доказательства сложного материального положения. Даже если вам придется платить, можно попросить отсрочку или рассрочку исполнения решения суда.
- Привлеките к ответственности отца ребенка. Неважно, что он с вами не живет. Если вас заставят платить — он тоже обязан. Сумму поделят между вами поровну.
Из моей практики — пригождается и помогает что угодно. Если есть за что зацепиться, используйте этот шанс.
Но если выясните, что сын и правда виноват: учитель был рядом, ребенку делали замечания и к нему много претензий со стороны школы и других детей, — договаривайтесь с родителями без суда.
Может быть, об оплате половины ремонта, о рассрочке или еще какой-то компенсации. Иногда хватает честного разговора и извинений.
Суды из-за ущерба, который причинили дети, не такая уж редкость. Проблемы бывают и в школе, и за ее пределами. Иногда доходит до инспекции по делам несовершеннолетних, полиции и травмпунктов. Но родителям часто приходится платить за детей. Вот несколько примеров из жизни.
Квадрокоптер и крыша Рено. Дети запустили квадрокоптер, а он залетел на крышу. Они стали бросать камни, чтобы его сбить, и повредили припаркованную рядом машину. Ее владелец выставил счет на 170 тысяч рублей. Родители не захотели платить добровольно, но суд заставил. Доказать, что не виноваты, они не смогли.
Подростки и пневматический пистолет. Мальчик попал из пневматического пистолета в глаз девочке. На ее лечение понадобилось 5 тысяч рублей и еще 150 тысяч рублей родители потребовали в суде за моральный вред. Суд снизил компенсацию до 50 тысяч. Как ни пытались родители мальчика оспорить это решение, ничего не вышло — оба должны заплатить.
Хулиган и избитые учителя. Третьеклассник побил сразу трех учителей и девочку. Все пострадавшие обратились в суд за компенсацией.
Суд выяснил, что маму хулигана много раз вызывали в школу, учителя писали докладные, психологи говорили ей о поведении сына, предлагали вместе разработать план по перевоспитанию. Но мама отказывалась.
В итоге ее заставили платить всем пострадавшим: за лечение и моральный ущерб. Основная вина — на ней, а не на школе.
Такое же решение вынесли в другой школе. Там мальчик тоже хулиганил, школа с ним не справлялась, а родители не только не реагировали, а еще и хвалили сына за проделки. Когда он столкнул девочек лбами до сотрясения мозга, родителям пришлось заплатить каждой по 30 тысяч рублей.
Мальчик на дороге. Водитель ехал на машине, и тут на дорогу вдруг выбежал ребенок. Перехода там не было.
Водитель хотел избежать наезда на ребенка, резко вывернул руль и врезался в дерево. Он подал в суд на маму мальчика: ребенок нарушил ПДД, из-за этого повреждена машина.
Ущерб хоть и уменьшили из-за неосторожности водителя и низких доходов мамы ребенка, но платить все равно пришлось.
Соцсети и драка. Один мальчик побил другого. Родители зафиксировали травмы и подали в суд: требовали деньги на лечение и компенсацию морального ущерба. Родители того, кто бил, подали встречный иск.
Якобы пострадавший мальчик оскорблял их сына в соцсетях и из-за этого у ребенка нарушился сон и снизилась успеваемость — в общем, психологическая травма. Вот мальчик и решил отстаивать свою честь по-мужски — а в итоге стал ответчиком по иску на 55 тысяч рублей.
Родителей обиженного мальчика заставили платить. А сам он ничего не получил: доказать моральный вред сложнее, чем физический.
Однажды мне позвонили после уроков и срочно вызвали в школу. Якобы мой сын толкнул девочку на остановке, та упала и сильно разбила голову.
Ее увезли на скорой, но все обошлось — правда, лоб пришлось зашивать. Сын и одноклассники говорили, что он ее не толкал — это она побежала за ним, хотела ударить его портфелем, но споткнулась и упала.
Обычные детские игры, которые так печально закончились.
Собрали административный совет. Мама девочки сразу сказала, что теперь я всю жизнь буду платить ее ребенку деньги, потому что на лбу останется шрам и может испортиться зрение.
С девочкой, моим сыном и другими детьми разговаривал психолог, специалисты по воспитательной работе. В итоге девочка призналась, что соврала. Мой сын ее не толкал.
Она сказала так от испуга и обиды — обычная детская реакция.
Мама отказалась от претензий, но я все равно передала деньги через учителя. Потому что там многодетная семья и мама в декрете. Девочке в любом случае было нужно лечение, а мой сын хоть и косвенно, но участвовал в неприятной ситуации. Правда, это было мое желание, и деньги я дала только один раз. Платить всю жизнь меня бы не заставили. А для сына это был урок на всю жизнь.
Может быть, и вы разберетесь без суда.
Если у вас есть вопрос о личных финансах, правах или семейном бюджете, пишите: ask@tinkoff.ru. На самые интересные вопросы ответим в журнале.
Источник: //journal.tinkoff.ru/ask/rebenok-razbil-telefon/
«Кнопочный телефон может стать поводом для травли». Психотерапевт о гонке гаджетов и статусе среди детей – Технологии Onliner
Взрослые предпочитают считать, что понятия «достаток» и «нищеброд» недоступны пониманию младших школьников. Но с тех пор, как похожая на кирпич Nokia сменилась лопатообразным iPhone, гаджеты стали мерилом статуса, что особенно заметно в детских сообществах.
Каково пользоваться кнопочным телефоном, когда одноклассники давно обзавелись смартфонами? Что делать, чтобы ребенок не чувствовал себя участником конкурса на самое крутое устройство? Об этом врач-психотерапевт, который работает с детьми, директор престижной минской школы и ее ученики рассказали Onliner.by.
Социальный портрет ученика 36-й гимназии довольно пестрый. Здесь учатся дети непростых родителей наравне со школьниками из семей скромного достатка. Руководство школы прилагает массу усилий к тому, чтобы гаджеты не определяли статус ребенка в детском коллективе. Для оценки того, что из этого вышло, у нас было слишком мало времени.
О том, что в действительности происходит с детьми в современных школах и как на это влияют гаджеты, рассказал врач-психотерапевт Антон Сапронов, ориентируясь на случаи из своей практики. У Антона Владимировича не было цели проанализировать поведение учеников 36-й гимназии и тем более поставить им диагноз.
Илье 7 лет, учится во втором классе. Модель телефона он пока назвать не может, но в руках у него Sony Xperia T2. На вопрос «Что умеет?», получаем ответ — «Включаться». Правда, кое-что о мобильном Илья уже понял: вводя PIN-код, он отворачивает экран от посторонних глаз.
— Приложений у меня никаких нет. Только одна игра, — Илья запускает Google Chrome и показывает, как монохромный динозавр перепрыгивает кактусы. — Это мамин телефон, она мне его подарила. Не помню когда, но уже давно, в первом классе. А до него не было у меня телефонов.
— Ты мечтаешь о другом телефоне?
— Ну да, мечтаю, — загадочно улыбается Илья.
— А о каком?
— Не знаю, о каком, но хочу другой.
— Более крутой?
— Да.
— Как у меня? — предполагает его одноклассница Арина.
— Может быть.
— По моим наблюдениям, первые гаджеты появляются у детей, когда они идут в школу, и, как правило, это смартфоны с выходом в интернет, — говорит Антон Сапронов, врач-психотерапевт, работающий с детьми.
— У первоклассников не всегда есть 3G, но они почти всегда имеют доступ к Wi-Fi. Дети часто лучше взрослых владеют терминологией, умеют лучше манипулировать телефоном на потребительском уровне.
С 10—11 лет у большинства из них есть аккаунты в соцсетях, но многие заводят их раньше.
— Страсть к статусным вещам — это черта нарциссизма, который проявляется у детей с ранних лет. Так что конкуренция в таких вопросах свойственна детским группам любого возраста. Дети всегда чем-то меряются, и это нормально. Хуже, когда взрослые их к этому подталкивают. Ко мне на прием часто приезжают родители на очень дорогих машинах. И дети у них проблемные.
Когда в кабинет заходит ребенок с очень статусным телефоном, дороже моего, я еще не ставлю диагноз, но уже насторожен. Что за эмоциональные отношения складываются в такой семье? Есть ли там место слабостям? Стыду, разочарованиям, несовершенству? Если всему этому места нет, то ребенок живет в постоянном напряжении. Ему нельзя ударить в грязь лицом. И это проблема.
— Обычно так происходит, если на ребенка вешают все эти «должен» и «надо». Такие дети часто вырастают, не понимая, кто они, чем на самом деле хотят заниматься и чего достичь. В таких случаях мы имеем дело с подавленными эмоциями, поэтому приверженность статусным вещам часто сопровождается депрессивным состоянием.
Общественные явления тоже принимают в этом участие. Бытует мнение, что поколение Советского Союза повлияло на развитие нарциссического общества. Потому что там все были уравнены, и каким-то образом нужно было выделяться.
8-летней Арине совсем недавно подарили 5-й iPhone.
— Что он умеет?
— Включаться! — находится с ответом девочка. На время урока школьники отключают свои телефоны и оставляют их в рюкзаках, поэтому первое, что все они нам демонстрируют, — это запуск.
— iPhone — мой третий мобильный. До него я пользовалась HT7 [HOMTOM-7, вышедший на рынок в 2015 году. — Прим. Onliner.by]. А первый телефон у меня появился в 5 лет, я тогда еще в садик ходила.
Из приложений здесь есть Viber, игра «Угадай слово», Facetune [сервис для редактирования «селфи». — Прим. Onliner.by], калькулятор, погода…
Я почти год мечтала об «айфоне», просила его у родителей на Новый год, и наконец мне его подарили!
— К сожалению, ситуация в школьных коллективах продолжает быть жесткой, — считает психотерапевт. — Для многих детей гаджеты стали способом выжить в классе. Если вы попадете в тюрьму, то вам придется говорить на языке заключенных.
Но не стоит при этом отказываться от себя. Случается, что ребенок, родители которого обратились ко мне по совершенно другому поводу, в процессе терапии заявляет: «У всех крутые гаджеты, а у меня ерундовый».
Дети вынуждены принимать некоторые реалии взрослой жизни быстрее, чем нам бы этого хотелось.
Одной моей подопечной, у которой была напряженность в отношениях со сверстниками, купили самый крутой смартфон в классе. И с ней все начали дружить.
Она пришла ко мне и спросила: «А это вообще нормально?» Я говорю: «А ты как считаешь?» — «Я считаю, что нет». Если ребенок понимает это — пускай. Значит, это способ приспособиться.
Пусть он примет реалии школьного коллектива, где гаджеты определяют статус, но при этом у него будет другая группа детей, например во дворе, где общение происходит на ином уровне.
— Бывает, что родители не могут купить ребенку дорогой гаджет или не хотят этого. Кнопочный телефон способен стать поводом для травли: «Что ж у тебя родители такие бедные?» У меня был такой случай: мой подопечный каждый день занимался борьбой, ездил на республиканские чемпионаты, отлично учился и в то же время считал себя ничтожеством, потому что у него не было крутого телефона.
Конечно, родители такого ребенка не смогут донести до его одноклассников, что покупка дорогого гаджета — это покупка статуса. Вряд ли одноклассники впечатлятся и скажут: «В самом деле, чего это мы?» Но есть способы поддержать ребенка в этой ситуации. Я обычно говорю таким детям: «Ты и твои одноклассники не имеют права гнаться за гаджетами. Потому что вы на них не заработали.
Вы меряетесь родительским достатком. Конкуренция — это нормально, она влечет за собой прогресс, но она должна быть за счет собственных достижений. Когда твои одноклассники хвастаются гаджетами, они хвастаются заработком своих родителей. И это даже не в плюс родителям, которые не объяснили ребенку, что телефон — не повод для гордости.
Что эти дети сделали в жизни, чтобы называть тебя нищебродом?»
— Услышав это, ребенок приобретает опору. Он перестает заниматься самоуничижением. Понимает, что он не ничтожество, каким его пытаются выставить сверстники. Что гаджеты, купленные родителями, не делают его одноклассников исключительными.
Конечно, ребенок будет страдать от того, что его истинные достижения не ценятся. И я не избавлю его от этих страданий. Но поддержать его я могу: «Они потребители, меряются родительским благополучием и сами ничего в себе не вырастили.
Во взрослой жизни ты выйдешь вперед!»
Ксюше 8 лет. Ее мобильный называется ZTM. Он тоже умеет включаться, о чем девочка говорит уже с некоторой иронией.
Судя по иконкам, Ксюша прожженная геймерша.
Помимо виртуальных домашних питомцев (котейка, драконы и фиолетовое существо из Moy 5), четырех головоломок, шашек, крестиков-ноликов и двух приложений для изучения английского, девочка играет в Temple Run 2, где нужно спасаться от преследования демонических обезьян, в Masha Kasha, где героиня мультфильма «Маша и Медведь» варит кашу из всех подручных продуктов, в легендарный симулятор жизни Sims, который старше Ксюши в 2,5 раза, но до сих пор не потерял актуальность среди детей ее возраста, и даже в постапокалиптическую Zombie Catchers с возрастным ограничением 12+, где из «ходячих мертвецов» делают смузи. Впрочем, последняя игра могла быть унаследована Ксюшей от старшего брата вместе с картинкой на рабочий стол.
— А в «Симсах» какой у тебя уровень? — живо интересуется Арина, заглядывая в Ксюшин телефон через плечо.
— У меня — восьмой.
— Что объединяет современных детей? Игра по Bluetooth или в сети, — отмечает Антон Сапронов. — Ребенок с кнопочным телефоном выпадает из детского сообщества. Он оказывается вне клуба по интересам, выглядит отщепленным и непринятым.
— Я проследил одну особенность: если ребенок ходит с кнопочным телефоном, в то время как сверстники уже обзавелись смартфонами, в нем есть приятная эмоциональная наполненность, которой не хватает современным детям. Мне, как человеку, который вырос без крутых гаджетов, приятно с ним говорить. Он вовлечен в реальные отношения с детьми, родителями, взрослыми. Но в то же время он страдает.
Большинство детей, погружаясь в гаджеты, замещая гаджетами живое общение, чувствуют себя в своей тарелке, но такой образ жизни их ограничивает. Дети, которые гаджетов лишены, ведут полноценный образ жизни, однако, наоборот, чувствуют себя ущемленными. И это дилемма.
У Даниила телефон в виде гоночной машинки. На вопрос «Какой?», парень отвечает — «Кнопочный».
Это слово он произносит вместе с Ариной, только однокласснице весело, а в голосе Даниила звучат нотки поражения. Учителя начинают утешать мальчика: «Какой красивый. Телефон и игрушка „в одном флаконе“».
Вместе с похвалой Даниил явно получает порцию уверенности в себе, и язык у него развязывается.
«У этого телефона большая память, — утверждает парень и в качестве доказательства показывает записную книжку с номерами. — Много „вконтактов“ в него помещается, вот одноклассники…» Даниил делает вид, что перечисляет названия соцсетей, — очень уж хочет быть в теме.
— Из игр только змейка, она должна вкусняшки собирать. Однажды я набрал 99 очков, но нечаянно сбросил рекорд. Не знаю, сколько здесь можно набрать до конца игры, но хочу сто. А это — диктофон, он может записать пять разных звуков. В последний раз я сюда записал ответ на очень сложный вопрос по учебе, а то мог забыть. Еще есть такой звук, — и Даниил включает ревущий мотор гоночной машины.
— Телефон мне очень нравится. У него стекло не такое, как у всех, — мягкое. Он много раз падал — не разбивался. В него помещаются две симки — velcom и МТС. Два пароля можно поставить. Но я хочу другой телефон — сенсорный.
— А зачем?
— Эмм… еще не знаю, как ответить на этот вопрос.
— Ситуация «хочу новый смартфон» — одна из тех, которые мотивируют 12-летних детей самостоятельно зарабатывать деньги, — рассказывает психотерапевт. — Такие случаи не часты, но очень ценны. У меня было двое подопечных, парни по 12—13 лет, которые расклеивали объявления, зарабатывали копейки.
Собрали по 100—150 рублей и купили себе простенькие «бэушные» смартфоны. Вот это достижение! У одноклассника мобильный за 2000 рублей, а у тебя за 150, но купленный на собственные деньги! Конечно, этот факт не упрощает жизнь ребенка в классе, там все равно будут пытаться принизить и обесценить его заслуги.
И важно в этой ситуации его поддержать.
— На мой взгляд, проблема зависимости статуса ребенка от гаджета, который он приносит в класс, постепенно уходит в прошлое, — считает директор гимназии №36 Андрей Стригельский.
— Школьники перестают рассматривать электронные устройства как статусную вещь и признак семейного благополучия.
Если несколько лет назад мы проводили очень серьезную работу с родителями, чтобы дети в принципе не брали эти устройства в школу, то сейчас не особо обеспокоены этой темой, потому что гаджеты помогают в образовательной деятельности.
— Мы внедрили проект «Электронный дневник», где учитель в онлайн-режиме выставляет отметки, записывает домашнее задание. Ребята активно пользуются электронными учебниками, которые разработало Министерство образования. Вместо огромного набора книг в школу можно взять один планшет — и этого хватит.
— Как и в любом обществе, у нас в школе есть более и менее благополучные в материальном плане семьи. Так что я не отрицаю, проблема была — лет пять, может даже три года назад.
Но сегодня на смену материальным приходят некие другие ценности. Дети становятся лучше, добрее, больше общаются.
Сидя за одной партой, соседствуют и дружат ребята, у одного из которых, условно говоря, последний iPhone, а у другого — обычная кнопочная Nokia.
— Важно, чтобы в школе не процветал культ вещей. Если ребенок начинал излишне хвастаться, мы запрещали ему приносить гаджет в школу. Каждый педагог, наблюдая эту проблему, пытался донести детям, что материальные ценности не имеют значения. Что надо ценить дружбу, человеческие взаимоотношения. Звучит, может быть, банально, но если не закладывать это с детства, само по себе оно не появится.
— Понимая, что интернет сегодня — это засилье негативной информации, от которой нужно оберегать детей, мы стараемся, чтобы они максимально использовали свои гаджеты для получения знаний.
У гимназии есть аккаунты в соцсетях: канал на , представительство во «ВКонтакте» и Instagram. В группах публикуются фото, анонсы мероприятий, опросы учащихся.
Сообщества в соцсетях ведут и учителя, и ученики начиная с 8-го класса.
— Какие бы предрассудки по поводу молодежи ни бытовали в обществе, мы все-таки считаем, что современные школьники — это поколение, которое больше думает и принимает решения осознанно. Был некий крен. Сегодня мы его выравниваем.
Смартфоны в каталоге Onliner.by
Источник: //tech.onliner.by/2017/03/17/o-gonke-gadzhetov
Страховка на мобильный: стоит ли переплачивать? | Права потребителей от Роскачества
При продаже телефона продавец обычно выдает покупателю гарантийный талон от производителя, реже – гарантию от магазина. Это даст возможность отремонтировать технику или вернуть деньги, если при эксплуатации будет выявлен брак.
Но, кроме этого, продавцы предлагают еще и «расширенную» гарантию, которая на деле является обычной страховкой – от потери, кражи или поломки (когда владелец сам разбивает свой телефон).
Многие потребители и рады бы застраховаться, но не понимают, как доказать страховой, что ты потерял телефон. Продавцы также не всегда могут просветить клиента в этих вопросах. Допустим, вы страховку приобрели.
Что делать, если наступил страховой случай?
Что делать, если телефон у вас украли или вы его потеряли?
Идите в полицию. К участковому или в дежурную часть. Напишите заявление, как и при каких обстоятельствах вы лишились техники.
Правоохранительные органы должны рассмотреть ваше заявление. Существуют требования ст. 144–145 УПК РФ, предусматривающие 10-дневный срок на рассмотрение и обязательность принятия процессуального решения. По истечении этого срока вам выдадут постановление об отказе или о возбуждении уголовного дела.
Вас как потребителя не должно волновать, отказали вам или возбудили дело. Этим постановлением доказывается факт утраты вашей вещи. А именно это вам и нужно.
Идите в страховую компанию. Напишите заявление о наступлении страхового случая.
Страховая не может верить на слово – она будет требовать подтверждения соответствующими документами. Прикрепите к заявлению заверенную копию постановления об отказе либо о возбуждении уголовного дела.
Получите в страховой либо отметку на копии заявления, либо уведомление о получении заявления (в зависимости от внутренних регламентов страховой компании).
Рассмотрев заявление, страховая компания должна выплатить вам деньги в течение 30 дней. Выплата в эти сроки не произведена? Напишите в страховую компанию претензию. Как правило, это подвигает внутренние бюрократические процессы самой страховой побыстрее закрыть вопрос.
В соответствии со ст. 22 Закона РФ «О защите прав потребителей» срок рассмотрения претензии – 10 дней. Если претензия осталась без ответа, подавайте иск в суд.
В случае кражи вы получили страховое возмещение, но… полиция нашла преступника, укравшего ваш мобильный. Сам телефон тоже найден. Надо ли возвращать страховой компании деньги?
Нет. В этом случае страховая выдвигает встречный иск к преступнику. А вы остаетесь и с компенсацией, и теоретически с мобильным телефоном, который вам вернут правоохранительные органы после вынесения приговора похитителю (в каком состоянии будет техника – вопрос отдельный). Однако не спешите радоваться: даже после возвращения законному владельцу мобильный телефон будет числиться в базе полиции как похищенный. Снять с него этот статус будет непросто.
Что делать, если вы сломали телефон?
Если вы разбили (сломали, утопили) застрахованный телефон, для начала обратитесь в сервисный центр и зафиксируйте факт поломки.
Сотрудники центра составят акт, укажут, какие именно повреждения получила техника, подлежит ли она ремонту. Если подлежит, то что именно можно сделать.
С этим актом владелец сломанного телефона идет опять-таки в страховую компанию и пишет заявление о наступлении страхового случая, не забывая прикрепить доказательство – акт об осмотре из сервисного центра.
Страховая или оплатит ремонт устройства, или вернет денежные средства в размере стоимости телефона, если ремонт невозможен.
Хотите знать, какой телефон лучше? Ознакомьтесь с результатами исследования смартфонов.
Так ли вам нужна страховка?
Продавец настойчиво предлагает приобрести страховку. Особенно когда телефон стоит значительных денег. Доводы весьма убедительны. Но стоит ли нести дополнительные расходы – решать вам. Если вы ведете достаточно спокойный образ жизни и бережно относитесь к вещам – велик шанс, что страховка вам не пригодится.
Учтите, что магазин/продавец, предлагающий вам страховку на технику, как правило, заинтересован в этом финансово. Являясь страховым агентом, он получает агентское вознаграждение за каждого клиента (например, 10 % от суммы страховки).
Соотнесите стоимость телефона со своей готовностью «бегать» по инстанциям и тратить время на подачу заявлений. Целесообразно? Тогда страхуйте. И конечно, перед тем как подписать документы, внимательно читайте условия страхования!
Источник: //rskrf.ru/tips/protection/strakhovka-na-mobilnyy-stoit-li-pereplachivat/
Ваня Тимошенко 2,5 лет сейчас лежит в Калинковичской больнице с ОРВИ. Но кроме симптомов вирусной инфекции у ребенка на теле – ссадины, синяки, на ноге над косточкой – свежий ожог. В январе ребенок уже лежал в больнице, в реанимации, откуда его направили в Гомель. Тогда у мальчика был проломан череп, да и весь он, говорят медики, был как после мясорубки. Следственный комитет по Калинковичам установил, что причина травмы головы – падение с качелей. Но у ребенка была не только травма головы… “На глазах убивают ребенка”, – возмущаются волонтеры. Теперь они привозят в больницу не ходящему двухлетке вещи первой необходимости.В редакцию прислали видео, на котором Ваня Тимошенко лежит в кроватке в педиатрии Калинковичской центральной районной больницы. На 4-м этаже – там, где размещаются малыши с родителями. Но Ваня лежит один. Вечером в пятницу мать легла с ним в больницу, но после уехала.Внимание! У вас отключен JavaScript, ваш браузер не поддерживает HTML5, или установлена старая версия проигрывателя Adobe Flash Player.
Открыть/cкачать видео (6.32 МБ)О том, что Ваня был уже раньше в больнице (8 января. – TUT.BY), рассказал сотрудник медучреждения:
– Тогда Ваня поступал в крайне тяжелом состоянии: по всему телу многочисленные ссадины, ушибы, огромные гематомы, ожоги на теле, ухо как будто выкручивали – все синее, непонятные раны на лице. Медперсонал был в шоке. Ребенок поступил в коме, поэтому срочно произвели трепанацию черепа. Были обнаружены гематомы на головном мозге.
Ребенка перевели в Гомель, т.к. силами районной больницы лечить его было нельзя, там ему повторно делали операцию на головном мозге. Еще в большем шоке все были, когда узнали, что после выписки из больницы ребенка вновь отдали этим же родителям.
Результат не заставил себя долго ждать – малыш вернулся в запущенном состоянии в больницу, вновь с какими-то ранами на лице, с новыми ожогами. Cнова попал в реанимацию. Стабилизировали состояние, перевели в детское отделение.
Сейчас этот двухлетний малыш просто лежит и постоянно плачет, стонет, кричит.
Самостоятельно он не может ни ходить, ни есть, ни пить. При наилучшем раскладе он останется глубоким инвалидом, в том же лежачем положении.
Более подробно о состоянии ребенка, когда он первый раз попал в больницу, рассказал другой сотрудник Калинковичской районной больницы:
– Когда малыша забрали в больницу, он был в коме, ни на что не реагировал, у него был отек легкого. Кроме того сопутствующие травмы лба, спины, носа, половых органов. Глюкоза крови 20, это бывает при сахарном диабете или серьезной травме головы.
И очень низкий гемоглобин – 20, это бывает, если ребенка не кормили или у него было серьезное кровотечение. Сразу мама сказала, что ребенок купался и упал в ванную, а потом – что упал с качелей и те ударили его по голове. А до этого ребенок три дня болел.
Мать плакала над мальчиком. Мужчина в сторонке курил.
О мерах, которые были предприняты со стороны учреждения здравоохранения по поводу Вани Тимошенко, мы попытались узнать у главного врача Александра Пархоменко. Сначала руководитель был занят приемом граждан (так сказали в приемной, прямой телефон не отвечал), затем уехал в райисполком.
TUT.BY связался с заведующей педиатрией Терезой Ревинской, которая поспешила сказать, что никаких сведений по состоянию ребенка либо любых других данных давать не будет. “По уходу за ребенком находятся родители. Я даже не собираюсь с вами разговаривать”, – сказала заведующая и положила трубку.
В органах опеки Калинковичского райисполкома корреспонденту TUT.BY рассказали, что по поводу первого пребывания мальчика в больнице следственный комитет провел проверку и установил: мальчик упал с качелей.
Хотя, говорят медики, следствию сообщали о многочисленных травмах и низком гемоглобине, на что получали ответ: “Вы же знаете, что ребенок до этого болел, поэтому и гемоглобин”. Но от болезни у малыша не может быть такой низкий гемоглобин, говорят специалисты.
Вот что рассказывают о родителях сотрудники органов опеки:
– Мы выезжали к родителям Вани Тимошенко – чистенько, аккуратно. Условия для ребенка хорошие, игрушки, одежда, питание – ну все у него есть. Мы приезжали без предупреждения. Характеристики на родителей хорошие.
Я говорю честно, как есть, у нас такого еще никогда не было… Мама находится в отпуске по уходу за ребенком, отец работает на базе в Липово, теперь он очень переживает. А второй раз мальчик попал в больницу не с травмами, – говорит специалист.
Ребенок действительно сейчас попал в больницу с ОРВИ, но в реанимацию: в тяжелом состоянии – обезвоженный и со свежим ожогом, рассказывают сотрудники больницы.
– В принципе мы ожидали, что Ваня к нам вернется после того, как его отдали назад родителям. И так будет до счастливого конца Вани. Уже сейчас он глубокий инвалид, – говорит сотрудник медучреждения.
– Со среды до пятницы малыш лежал один. В пятницу мать как-то вызвали в больницу, но потом она сбежала. Сейчас Ваня опять лежит один, – рассказывает девушка-волонтер, которая в четверг, пятницу и в воскресенье приезжала в больницу – привозила Ване необходимые вещи.
Волонтеры связались с мамой через соцсети, но она ответила просто: “Идите вы все на…” Общались и с медперсоналом:
– Врач рассказала, что спросила у матери, покормила ли она ребенка. А она: “Да надоел мне орать – дала валерьянки!” За все время мать привезла малышу только пять памперсов.
Мальчик, говорят волонтеры, действительно только плачет и кричит от боли.Девушка, которая добровольно отозвалась помочь Ване, уже написала обращение на имя президента с просьбой расследовать эту историю. По ее словам, реакция уже последовала.
С другой стороны, специалист органов опеки Калинковичского райисполкома рассказал корреспонденту TUT.BY, что папа и мама в больнице находятся по очереди.
– Сейчас на маму началась настоящая атака, никому о ней хорошего не дают сказать. Звонили разные люди и говорили всякие гадости.
Она поэтому телефон отключила – выбросила симку.
А телефона отца у специалистов органов опеки нет. По словам работников райисполкома, мать ребенка уже написала заявление в милицию по поводу клеветы.
“И там ее поддержат”, – говорят в больнице.
Источник: //news.tut.by/society/340047.html