Мы расскажем, что больше всего тронуло наших читателей в уходящем году
Весь 2019 год мы следили за самыми резонансными и значимыми событиями. Некоторые из них касались каждого из нас, другие – частные истории обычных людей. В этом материале мы расскажем, что больше всего тронуло наших читателей в уходящем году.
Посадки года
На днях освободили замминистра строительства и ЖКХ Бурятии Сергея Рыбальченко. Его обвиняли в превышении полномочий при приемке зданий поселка для сирот в Иволгинском районе. В общей сложности чиновник провел 361 день за решеткой вместе с другими уголовниками: ворами, наркоманами и убийцами. Однако его вина так и не была доказана. Рыбальченко выпустили на свободу, правда, с требованием соблюдать ряд ограничений. В числе которых – не приближаться ближе 200 метров к зданию правительства и не общаться ни с кем из числа сотрудников из армии чиновников, так или иначе относящихся к правительству, а также сотен фигурантов «сиротского» дела. Таким образом, никем не уволенный замминистра, по сути, был лишен права приходить на работу. В 2019 году поставлена точка в резонансном деле, за которым пристально наблюдало наше издание в течение нескольких лет. Суд вынес приговор бывшему полицейскому, расчленившему девушку в ДТП. Напомним, в апреле 2017-го на жительницу поселка Селенгинск, мать двоих детей Марию Седунову совершил наезд молодой полицейский. От сильного удара осколки лобового стекла разрезали тело несчастной пополам. Вместе с верхней половиной трупа, влетевшей в салон автомобиля, водитель с другом скрылись с места происшествия. Глебу Сергучеву дали два года колонии поселения. И хотя родственники считают такой приговор слишком мягким, парень и вовсе мог выйти сухим из воды. Ведь до вмешательства СМИ уголовное дело на него было закрыто, права Сергучеву вернули и отпустили его с миром. Закончено и судебное следствие по делу 17-летнего Никиты Кобелева, погибшего в отделении полиции. Молодой человек, на которого надели противогаз, захлебнулся рвотными массами. 8 лет, 4 года, 3 года и 3 года условно – такие приговоры получили полицейские, которых признали виновными в гибели молодого человека. Однако адвокаты двоих полицейских считают, что в этом деле слишком много белых пятен, и указывают на ангажированность следствия.
Пытки года
В этом году Бурятия вновь прогремела на всю страну негативными инфоповодами. Извечная тема – пытки задержанных – на этот раз приобрела невиданный размах. Стало известно сразу о нескольких вопиющих случаях издевательств людьми в погонах. Так, в этом году Закаменский районный суд Бурятии приговорил начальника районного отделения уголовного розыска полиции Эрдэма Хажитова к четырем годам лишения свободы условно. Его подчиненных, Владимира Базарсадаева и Давида Абрамова, – к 4,5 года и 4,4 года условно соответственно. По данным следствия, полицейские заставляли Николая Баландина и Дмитрия Рабжаева признаться в краже кедровых орехов. Сначала их сковали наручниками и били электрошокером. Потом подбрасывали к потолку, чтобы они, падая, бились об пол. Задержанным надевали на голову пакет, перекрывали доступ воздуха, распыляли баллончик, душили руками, водили ершиком для чистки унитаза по лицу. Тем временем до сих пор безнаказанными остались в Бурятии и полицейские, которые два года назад пытали человека в селе Целинное Еравнинского района. Здесь два брата-фермера организовали собственное фермерское хозяйство. Однажды у их соседей пропал работник, и, по словам одного из фермеров – Батора, полиция начала из него выбивать показания о том, что это он убил пропавшего. Не выдержав пыток, мужчина ударил себя ножом в сердце. Ему чудом удалось выжить, десять дней он провел в реанимации. Адвокат Виктор Лапердин в интервью нашей газете рассказал, что издеваются полицейские и над несовершеннолетними, показав фотографии избитого подростка в наручниках. По подсчетам правозащитника, порядка 20% осужденных в Бурятии сидят за чужое преступление, а признательные показания из них были «выбиты» силой.
Аферистка года
Пожалуй, это первый в истории Бурятии случай такого масштабного финансового обмана людей. Ведь общая сумма денег, обманом вытянутая мошенницей у населения, по предварительным данным, уже переваливает за 100 млн рублей. Однако несколько уголовных дел, возбужденных на аферистку, никак не мешают улан-удэнке продолжать зарабатывать на людской доверчивости. Схемы самые разные – от «липовых» страховок до дешевых квартир и айфонов. Сначала мошенница садит на крючок людей добросовестными выгодными сделками и личным обаянием, а потом обирает до нитки. Дошло до того, что один из обманутых ею мужчин наложил на себя руки, не выдержав гнета появившихся долгов. Большая армия облапошенных людей все еще ждет, когда закон наконец-то встанет на сторону пострадавших и расставит все по своим местам. Однако, как сообщил нам один из пострадавших, пока «подвижек по данному делу нет».
Переезд года
«Номер один» уже не раз рассказывал историю улан-удэнки c редким генетическим заболеванием. У Натальи Антоновой очень редкий диагноз: «миопатия GNE». При этой болезни все мышцы тела постепенно атрофируются, и, в конце концов, человек превращается в обездвиженный овощ. Сейчас у женщины еще работают кисти рук и шея – это все, чем она пока хотя бы чуть-чуть, но управляет. О том, что происходит в семье Антоновых, узнал корреспондент нашей газеты, и тогда на свет появилась статья об умирающей женщине. Публикация шокировала многих. Сначала региональные, а потом федеральные СМИ начали снимать телепередачи, писать репортажи, выпускать статьи о больной женщине из далекой Бурятии. Жители страны откликнулись на зов о помощи, благодаря чему у Наташи появилась новая надежда. Вместе с сыном Наталья переехала в Нью-Йорк, где сейчас они обустраивают быт. Сын Натальи Андрей устроился в США на работу, а у Натальи есть постоянная сиделка. Рядом множество американских друзей и возможность неограниченного передвижения, ведь за границей все предусмотрено для комфортной жизни инвалидов. И, конечно, Наталья ждет начала экспериментального лечения в лучшей из клиник страны, на которое она должна в скором времени получить вызов. Как признается Наталья, она счастлива, что ее жизнь повернулась именно так, возвращаться на родину семья не планирует.
Больничный скандал года
Уходящий год шокировал общественность жуткой трагедией, развернувшейся в стенах районной больницы Бурятии. В феврале уходящего года в Баргузинской ЦРБ скончался 40-летний Владимир Колмаков. 6 февраля мужчина почувствовал недомогание и слабость. Ему было трудно дышать, в груди хрипело. Родные вызвали скорую. Медики осмотрели пациента и заподозрили у него бронхит и двустороннее воспаление легких. Владимира решено было госпитализировать в Баргузинскую ЦРБ. Мужчина провел в больнице всего сутки. За это время, по словам родных, Владимир не получил должного лечения, его состояние с каждым часом ухудшалось, однако пациента не определили в реанимацию и не разрешили родственникам перевезти его в городскую больницу. Лечащий врач заверила – «две недели, и он встанет на ноги». Но «лечение» закончилось намного раньше. Его нашли мертвым на полу в запертой на висячий замок комнате, куда определили с двусторонней пневмонией из-за странного поведения. Агонию и спутанное сознание умирающего пациента, который искал помощи, медики приняли за психоз и заперли его на ключ в душную комнатенку: «чтобы не убежал». Без воды и телефона, чтобы он смог позвонить родным. Экспертиза установила, что Владимир скончался от отека легких. Когда родные подали заявление в Следственный комитет и обратились в СМИ, разразился грандиозный скандал. Глава Бурятии лично взял под контроль ситуацию с Баргузинской ЦРБ, главврач больницы уволилась. Расследование уголовного дела по статье «Причинение смерти по неосторожности» передали в отдел по расследованию особо важных дел Следственного управления СК России по РБ. На сегодня дело Владимира Колмакова все еще находится в производстве. В ближайшее время ожидается заключение судмедэкспертов.
Тело в мешках
На сегодня продолжается расследование по делу об убийстве гражданина Китая, расчлененное тело которого полицейские нашли в салоне его собственного автомобиля Toyota Land Cruiser. В ночь на 1 октября в полицию позвонил мужчина и попросил принять меры к владельцу джипа, который загородил ему выезд из гаража. По вызову выехал наряд сотрудников полиции. Как только они прибыли на место, к внедорожнику подошел мужчина-китаец. Сотрудники подошли к нему и заметили на его одежде следы крови. Поначалу мужчина отказывался открывать автомобиль, однако полицейские заставили его это сделать. В багажнике внедорожника сотрудники увидели два мешка, в которые были упакованы части человеческого тела. Подозрительный китаец, видимо, только что загрузил в машину окровавленные мешки и не успел уехать. В ту же ночь сотрудники установили квартиру, в которой произошло убийство и последующее расчленение трупа. 34-летнего подозреваемого задержали, а затем взяли под арест. Потерпевший – 28-летний гражданин КНР – проживал в Улан-Удэ вместе с родителями, имеет вид на жительство. На сегодня известно, что причиной убийства стал денежный спор. От показаний об обстоятельствах убийства и расчленения трупа обвиняемый отказался. Судебная психолого-психиатрическая экспертиза признала его вменяемым. Вскоре ему будет предъявлено окончательное обвинение.
Василиса Шишкина, Любовь Ульянова, «Номер один».
Источник: //gazeta-n1.ru/news/society/81590/
Содержание
В рабы за 75 рублей. с чем нужно смириться, чтобы выйти по удо
Радио Свобода продолжает рассказывать о рабском труде в российских исправительных учреждениях.
Заключенный мужской колонии-поселения №21 в Пермском крае, которому до выхода на свободу по сроку осталось несколько лет, описывает, как здесь трудятся и живут осужденные, и объясняет, почему некоторые из них порой мечтают о переводе в обычные колонии общего режима с формально более строгими правилами.
В своих публикациях мы не раз рассказывали о рабском труде в российских исправительных колониях. В декабре 2018 года был взят под стражу глава ИК-14 в Мордовии Юрий Куприянов – в этой колонии отбывала часть наказания Надежда Толоконникова, рассказавшая всей России об ужасных условиях эксплуатации заключенных.
Вслед за этим проект “Идель.Реалии” опубликовал несколько историй женщин, отбывавших наказание в этом же исправительном учреждении.
Невыполнимые нормы выработки, рабочий день по 16 часов, насилие, наплевательское отношение к здоровью заключенных – обо всем этом можно почитать в этих статьях на нашем сайте (1, 2, 3, 4) вместе с интервью самой Толоконниковой (цикл публикаций будет продолжен).
После одной из статей о рабском труде в мордовской ИК-14 в редакцию Радио Свобода написал заключенный колонии-поселения №21 в Пермском крае.
Она расположена в 50 километрах от города Губаха, в 10 – от поселка городского типа Углеуральский и в 100 километрах от Березников, где отбывала наказание другая участница Pussy Riot, Мария Алехина.
Автор письма пожаловался на рабские условия труда и содержания, схожие с теми, о которых идет речь в рассказах о женской ИК-14.
Колонии-поселения (КП) считаются самым мягким видом реального лишения свободы: заключенным разрешено выходить за пределы колонии, искать себе самостоятельно работу (каждый заключенный в КП обязан работать или учиться), здесь даже можно жить вместе с семьей.
На практике все далеко не так радужно. Во-первых, колонии-поселения делятся на два основных типа, и условия содержания заключенных в этих двух типах колоний сильно отличаются друг от друга.
Первый тип, КП для впервые отбывающих наказание или совершивших преступление по неосторожности, отличается более мягкими условиями – особенно, если колония расположена в сравнительно крупном населенном пункте.
Второй тип колоний-поселений (их в разы меньше) – это КП для ранее отбывавших наказание. Сюда переводят заключенных, отсидевших часть срока в обычной колонии общего режима.
В колониях-поселениях вы не увидите вышек с вооруженной охраной. Тем не менее, условия содержания заключенных здесь в чем-то бывают более строгими, чем в колониях общего режима
КП-21, откуда с нами вышел на связь заключенный, именно из таких. Она расположена посреди дремучих лесов в поселке “10-й километр”. Лагерный пункт появился здесь в 1959 году – для использования труда зэков на лесозаготовках и обслуживания железнодорожной ветки, по которой вывозился срубленный лес.
Как следует из исторической справки на сайте пермского управления Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН), в то время в поселке помимо самой колонии были пересыльный пункт, кирпичный завод, магазин и детский сад.
И тогда, и сейчас КП-21 фактически представляет собой изолированный трудовой лагерь посреди леса.
Несмотря на то что перевод в колонию-поселение рассматривается ФСИН как поощрение (из КП легче освободиться условно-досрочно), порой эти исправительные учреждения в реальности имеют куда более строгий режим, чем обычные колонии.
Как рассказала Радио Свобода адвокат Международной правозащитной группы “Агора” Светлана Сидоркина, руководство колоний-поселений пользуется тем, что заключенные готовы терпеть ради скорейшего освобождения практически все. Тем не менее, этому терпению тоже бывает предел.
“В моей практике был случай, когда заключенный колонии-поселения в Тверской области специально нарушил режим, чтобы его отправили обратно в обычную колонию”, – говорит Сидоркина.
Заключенный колонии-поселения 21 в Пермском крае, обратившийся в нашу редакцию, не может позволить себе такой роскоши. В предыдущей колонии он постоянно писал жалобы на начальство в вышестоящие инстанции и сейчас уверен, что в случае возвращения его ждет месть со стороны руководства.
Спустя примерно полгода со дня приезда в КП-21 наш собеседник жалуется на тот же рабский труд, который процветает в мордовской ИК-14.
Его зарплата при рабочем дне в 9–10 часов без выходных составляет 75 рублей в месяц после вычетов расходов ФСИН на стоимость питания, одежды и коммунально-бытовых услуг.
Этот человек, попросивший не называть его имени, чтобы не подвергнуться взысканиям со стороны руководства КП-21, прислал нам несколько зарплатных расчетных листков – своих собственных и листков других заключенных.
Суммы в них разнятся от 75 до 400 рублей и зависят от количества выработанных часов, хотя на самом деле, говорит он, практически все заключенные работают без выходных и во внеурочное время – если это понадобится начальству. 75 рублей в месяц – не рекорд для ФСИН. “У меня иногда выходило 29 рублей” – рассказала Радио Свобода Надежда Толоконникова.
Это обычное дело, хотя и незаконно, конечно, столько вычитать. Вычитать по УИК (Уголовно-исполнительный кодекс. – Прим. РС) они имеют право, но расходы на содержание не так велики”.
Плохие отзывы о колонии-поселении №21 можно найти и на форумах родственников заключенных. Вот лишь один из них:
“Город Губаха, поселок 10-ый километр, не дай Бог там кому-то оказаться. Девчонки, третий день вас читаю, случайно зашла на форум… я очень мало понимаю в этом, но знаю не понаслышке. Мой сидит на поселении реально строгого режима, оттуда ЗК, которых выпускают с общего, рвутся обратно всеми способами. Там ад кромешный, я была у него 2 раза на ДС (длительное свидание. – Прим.
РС), я не узнала его. Они там пашут как лошади 11 часов подряд и без выходных и даже присесть нельзя, за малейшую провинность -например, покурил не там и малолетке менту это не нравится – в ШИЗО (штрафной изолятор. – Прим. РС). Много всего, не рассказать сразу…а насчет УДО и надежд нет, хоть и без взысканий…. на ДС менты по 20 раз в день (и ночь) проверяли, еще и хамили”.
Это описание соответствует тому, что рассказал нам по телефону один из заключенных КП-21. Наш собеседник отсидел за разбой более 5 лет в колонии общего режима. Сейчас ему осталось отбыть в заключении всего несколько лет, но этот человек рассчитывает выйти на свободу по УДО уже в июле-августе 2019 года.
– Меня перевели осенью из обычной колонии. Я думал, что будет полегче, но если сравнивать с [называет регион, откуда был переведен в Пермский край], у нас там было более цивилизованно, хотя бы законы какие-то соблюдались. Сюда приехал – ни одежды рабочей не дали, ни даже постельного белья, хотя, думаю, деньги за это всё списываются.
Что привез – в том и пошел работать. Ладно, у меня ещё своё было, а бывает, люди приезжают и у них вообще ничего нет. Выдавать ничего тут не принято. Дома разбираем старые, картошку выгружаем, все это ежедневно, неважно – дождь, снег, выходной. Тут нет выходных вообще. Воскресенье не считается как выходной, не говоря уж о субботе.
Все дни рабочие.
Воскресенье не считается как выходной, не говоря уж о субботе
– С осени вам хотя бы раз давали выходные?
– А зачем? Кто будет работать тогда?
– Сколько часов продолжается рабочий день?
– С 8 утра и до вечера. Вот сейчас, например, метель, снега. Утром вышли часов в 7 и пошли снега чистить. Снега почистили, пришли, пообедали, опять пошли чистить. Машина приехала, которую надо разгрузить, – опять пошли.
Основная нагрузка часов до 5 вечера, но и позже может какая-нибудь машина прийти, например, с продуктами. Осенью было: пришла машина с 20 тоннами картошки. Неважно, что ты работал целый день.
Все опять идут разгружать, как рабы настоящие.
– Сколько платят за такой труд?
– Первый раз, осенью, когда приехал, я получил рублей 80. И так с тех пор. Все остальные также.
– Что можно купить в поселении на эти деньги?
– Пачку сигарет.
– И как живут люди на эти деньги?
– Кто-то получает передачи. Но основная масса, у кого нет никого, так и живут. Как раньше жили, в советские времена, в таких местах, так сейчас и живут.
Колония-поселение, Волгоградская область
– Чем еще вы занимаетесь за эту зарплату?
– Все хозяйственные работы. Убрать, помыть.
– Есть другая работа в поселке?
– 40 наших поселенцев работают на “частника”: собирают поддоны, сами пилят, сами и упаковывают их. У них зарплата в среднем 900 рублей или чуть больше, но работают очень много. “Частник” платит деньги за каждого осужденного начальству колонии.
Сколько – об этом я не знаю, но интерес у начальства к этому объекту большой, потому что людей туда направляют работать в первую очередь. Также есть депо: это погрузка вагонов и их чистка после разгрузки.
Там тоже наши поселенцы работают, человек 10, их возят туда каждый день на служебной машине. Они тоже работают на “частника”, тоже за копейки. Насколько я знаю, мы все должны, если работаем, получать по закону минимальный размер оплаты труда, что в РФ составляет в среднем 11 тысяч рублей.
Но в этой колонии, насколько я знаю, МРОТ из 140 человек получают не больше 20. Все остальные работают как придется и живут тем, что бог пошлет.
– Попасть на работу за 900 рублей в месяц считается у вас удачей?
– Нет. Они, во-первых, с утра до ночи работают. Все вручную, с молотками в руках, много травм.
– Кто-то из заключенных пробовал жаловаться?
Здесь легко давить на то, что могут обратно отправить в колонию
– Это же колония-поселение. Здесь легко давить на то, что могут обратно отправить в колонию, откуда ты приехал. Они манипулируют людьми. Люди ведь сюда приезжают для чего? Чтобы быстрее освободиться. А тех, кто начинает жаловаться, легко посадить в изолятор, да и отправить обратно.
– Были такие случаи с осени, когда вы сюда заехали?
– Были, как не были. Поэтому остальные молча и сидят.
– Не у всех одинаковое здоровье, возраст. Дают поблажки тем, кто послабее?
– Да, могут дать работу полегче, но тоже на весь день. Посидеть, отдохнуть никак не получится.
– Если заболел или получил травму, что делать?
– Есть медицинский пункт, но лекарств у них почти никаких нет. Освобождений они тоже не дают. Скажут: пиши объяснительную. А объяснительные никто не хочет писать, чтобы нарушение не дали. Все же здесь по УДО хотят освободиться. Поэтому хочешь – не хочешь, больной, косой, хромой – приходится работать.
Тут так: либо ты ходишь, либо ты лежишь
– При графике работы 7 дней в неделю, да еще и учитывая тяжелый физический труд, проблем со здоровьем просто не может не быть.
– Если что-то совсем серьезное, отвезут в больницу. Как раз на деревообрабатывающем недавно был случай. Они там руками эти поддоны колотят целыми днями, аж ноги подкашиваются. У нас водитель работал на перевозке леса, недавно тоже увезли с пневмонией. Никаких обследований, ничего. Тут так: либо ты ходишь, либо ты лежишь.
А вот так результатами труда заключенных хвастается управление ФСИН по Пермскому краю:
– Начальство колонии привлекает заключенных к работе в своих личных интересах, как это часто бывает в России?
– Сейчас зима еще, поэтому пока особо такого ничего не видно. А так – конечно. Здесь как везде. У них есть свои участки, где надо копать. Или машину, например, отремонтировать – привозят, в наши гаражи загоняют, мы ремонтируем. Такие, бытовые вещи.
– Какие-то дополнительные деньги за это платят?
– Кто как договорится, как везде.
– Когда вы рассчитываете выйти на свободу?
– Летом планировал.
– Когда выйдете, планируете ли обращаться куда-то с официальными жалобами?
Здесь вообще весь край такой, своеобразный
– Конечно. Почему нет? Я вот осенью уехал из [называет регион, где находилась предыдущая колония], я работал 4 года там в столовой. С 6 утра до 8 вечера. Здесь у меня в плане жалоб руки маленько больше развязаны, я уже обратился в прокуратуру, трудовую инспекцию, пожаловался на переработки там.
В той колонии я тоже 4 года без выходных был. Я написал в инспекцию, что можно проверить, запросить камеры, которые все записывают, что ежедневно 4 года подряд я ходил на работу к 6 утра до 8 вечера без выходных и без отпусков. Просто пока я там был, мне бы не дали обращаться на них с жалобой и писать.
А сейчас вот уехал оттуда и попытался, посмотрим.
– На руководство колонии-поселения пока не будете жаловаться?
– А зачем? Пока ты здесь, тебе не дадут полноценно заниматься такими вопросами.
– Что говорят осужденные, которые сидят давно в этой КП? Так всегда было?
– Здесь вообще весь край такой, своеобразный. И законы такие, суровые. Для меня это дико, то, с чем я тут столкнулся.
Ситуацией в колонии-поселении №21 уже заинтересовалась правозащитная организация “Зона права”, принявшая около 10 жалоб на принудительный труд от нынешних и бывших заключенных ИК-14. “По четырем из них мы уже обратились в Следственный комитет с просьбой признать авторов жалоб потерпевшими по уголовному делу.
По остальным, в том числе речь идет о Надежде Толоконниковой, соответствующие заявления будут направлены в ближайшие дни, – говорит координатор организации Булат Мухамеджанов. – Мы уверены, что рабские условия труда, в частности работа в ночное время и мизерные зарплаты, характерны не только для мордовских колоний.
А потому в случае поступления информации от пострадавших готовы работать и по другим регионам”.
Источник: //www.svoboda.org/a/29798183.html
«В тюрьме он уделял внимание только мне». О романтических отношениях с заключенными
В России почти 608 тысяч заключенных, 92% из них — мужчины. На воле их ждут родители и жены. Бывает и так, что заключенные вступают в романтические отношения с «заочницами» — женщинами, с которыми они не знакомы лично. «Заочницы» рассказали «Снобу» о любви по переписке, годах ожидания и совместной жизни на воле
Ирина, 35 лет, Санкт-Петербург:
Я была замужем уже семь лет, дело шло к разводу. Чтобы как-то разрядиться, попросила подругу познакомить меня с мужчиной. Муж подруги отбывал наказание в колонии, и она познакомила меня с его сокамерником, которому оставалось сидеть еще год.
Поначалу я не восприняла это знакомство всерьез и даже испугалась: у меня было двое детей, и человек из МЛС (мест лишения свободы. — Прим. ред.) в мою семью как-то не вписывался. Со временем я расслабилась и пустила все на самотек. Из родных о нем знала только сестра, но она в мою жизнь не лезла.
После развода с мужем я поехала на длительное свидание к своему новому знакомому. Впечатления были шикарные: меня окружили заботой и теплом, которых на тот момент очень не хватало.
Через десять месяцев он освободился, и мы стали жить вместе. Конечно, были трудности. Я его очень ревновала: пока сидел, он был на связи 24 часа в сутки, а освободился — у него свои интересы, новые знакомые. Мне хотелось, чтобы он, как и раньше, уделял внимание только мне.
На этой почве мы часто ссорились, но потом как-то притерлись друг к другу. Через полтора года после освобождения мы расписались, а в 2015 году родился сын. Если сравнивать моего нынешнего мужа с первым — разница колоссальная. Первый муж привык, что ему помогают, что родители рядом, он был очень ленивым.
Нынешний муж никогда не отказывал в помощи и брался за любую работу.
Мы с мужем поняли, что новый срок ему только на пользу. Тюрьма иногда ставит мозги на место
Все было бы хорошо, если бы у мужа не появилась другая женщина. Он познакомился с ней, когда собирал ремонтную бригаду: дал объявление в газету, а она позвонила. Эта женщина только освободилась и наплела мужу, какая она хорошая и как несправедлива к ней судьба. Вот и спелись. Она торговала наркотиками, а он начал употреблять.
В декабре 2016 года я попала в больницу, врачи диагностировали онкологию. Когда я выписалась, муж, плотно подсевший на наркотики, собрал вещи и ушел к другой. Через какое-то время он попался на хранении. Сейчас отбывает срок: дали три года и ждет добавку по другой статье. Его любовницу тоже посадили.
Муж решил вернуться к нам. Я его простила, поддерживаю морально, а он просит прощения в письмах. Он добрый, любит детей, и если бы не зависимость от наркотиков — хороший человек. Мы поняли, что этот срок ему только на пользу. Тюрьма иногда ставит мозги на место. Я очень надеюсь, что все наладится.
Время лечит, а я люблю мужа и чувствую, что это мой человек. Ждать не трудно. Пока сижу дома с младшим сыном. Когда он пойдет в сад, выйду на работу. Родные помогают, еще у меня старший ребенок — инвалид, получаю неплохую помощь от государства. Первый муж оставил меня в свое время одну с болезнью и тремя детьми.
Я справилась. И сейчас справлюсь.
«Когда он сел во второй раз, я подала на развод, а потом вышла за него снова»
Александра, 31 год, Ульяновск:
Семь лет назад мне с незнакомого номера позвонил мужчина, представился Максимом. Оказалось, что он ошибся и попал не туда. Мы разговорились и стали часто созваниваться.
Максим сразу сказал, что сидит в колонии за убийство и что ему осталось еще полтора года, а до этого сидел по малолетке. Он позвал меня на КС (краткосрочное свидание. — Прим. ред.), съездила.
Мы понравились друг другу, и он спросил, согласна ли я его ждать.
Я помогала ему: возила передачки, деньги на телефон закидывала, выбивала свидания. Через несколько месяцев Максим предложил расписаться. Я собрала все бумаги. Родственникам ничего не сказала, думала, не поймут.
Когда он освободился, стали жить вместе. Муж устроился на работу, обеспечивал меня, подарки дарил, в кафе и кино водил. В общем, относился очень хорошо, даже голос никогда не повышал.
Родственники хорошо его приняли, мама моя его за сына считала.
//www.youtube.com/watch?v=1_JUsiV56X0
Однажды муж выпил с друзьями и натворил дел: избил и ограбил прохожего. Я влезла в долги и набрала кредитов, чтобы нанять платного адвоката. В итоге мужа посадили на четыре с половиной года. Когда услышала приговор, у меня опустились руки.
Тогда еще мама умерла, я осталась одна, без денег и в долгах. Я должна была ехать на встречу с адвокатом, но утром проснулась и решила, что все, с меня хватит. Я не брала трубку, а потом вообще поменяла номер.
Муж заваливал меня письмами, я все читала, плакала, но ни на одно не ответила. Подала на развод.
Как бы жизнь ни сложилась, я его никогда не прощу и обратно не приму. Хотя мы до сих пор расписаны
Два года мы не общались. Потом Максим через племянника узнал мой новый номер и позвонил. Все началось по новой: свиданки, передачки… Мы помирились и решили расписаться опять. Родные только поддержали. Мужа за хорошее поведение перевели в поселение.
Когда до освобождения оставался год, у нас вдруг испортились отношения: я почувствовала, что он как-то не так со мной общается, а потом узнала, что у него появилась другая. Писала ей в соцсети оскорбления, она молчала. Мне было очень больно, неделю с постели не вставала, ревела.
Подруги помогли все это пережить, а потом я познакомилась с другим мужчиной. Все прошло, все забылось.
Максим освободился и теперь живет с той девушкой. Я ей как-то позвонила и сказала, чтобы она не переживала, Максим мне больше не нужен, у меня есть любимый мужчина. Обида на мужа, конечно, осталась до сих пор, и как бы жизнь ни сложилась, я его никогда не прощу и обратно не приму. Мы до сих пор расписаны, иногда созваниваемся. Все собираемся развестись, но то у меня, то у него времени нет.
«Мама против брака с заключенным, хотя мой старший брат трижды судим»
Ася, 34 года, Пермь:
За полтора года до знакомства с будущим мужем я разошлась с сожителем. Одной было тяжело: у меня трое детей. Зарегистрировалась на сайте знакомств. Он написал, я ответила и понеслось. Такая страсть вдруг вспыхнула.
Он сказал, что сидит за кражу, и позвал на свидание. Увидела его вживую и поняла, что пропала окончательно. Он — это я, только в мужском обличии. Мы говорим одними фразами, знаем, о чем другой думает, чувствуем физическое состояние друг друга.
Если в мире существуют две половинки одного целого, то это мы.
Месяц назад мы поженились. Регистрацию организовали за три дня. До любимого мне нужно было ехать 400 км. Я оформила документы в ЗАГСе и поехала с регистратором в колонию. Мы взглянули друг на друга мельком.
Две минуты речи, два согласия, две росписи, и регистратор сказала, что мы можем поздравить друг друга первым супружеским поцелуем. Помню, я испугалась, но муж наклонился и поцеловал. Земля поплыла под ногами. Потом его увели, а меня пустили к нему только после получасового досмотра.
Страсть дикая, все так быстро, что просто выдохнуть некогда. Три дня пролетели как три часа, расставаться было мучительно больно.
Мама когда-нибудь смирится, а если не смирится, мы уедем из города
Мама, с которой я живу, узнала о замужестве через две недели. Она сказала, что это, конечно, моя жизнь и мне решать, но она боится, что муж воспользуется мной и обманет. А еще сказала, что жить с ней под одной крышей мы не будем: хочешь с ним жить — живи, но не тут. Однажды даже пригрозила, что не отдаст нам внуков. Но этот вопрос обсуждению не подлежит.
Дети сразу сказали, что не останутся с бабушкой, а уедут с нами. Они общаются с отчимом по телефону и скайпу, знают, где он и за что, защищают его перед бабушкой и ждут домой. Мне непонятно поведение матери: мой старший брат трижды судим, и ей это жить совсем не мешает, да и любить она его меньше не стала. В любом случае, это все временные трудности.
Мама когда-нибудь смирится, а если не смирится, мы уедем из города.
Мы по возможности помогаем друг другу деньгами. Я продаю домашнюю выпечку и подрабатываю на почте на неполную ставку. Пока справляемся. Не сказать, что купаемся в роскоши, но и не голодаем.
Жду любимого уже четыре месяца, до «звонка» остался год и восемь месяцев. В январе планируем подавать на УДО. Очень надеюсь, что освободят. Впереди нас ждет долгое и счастливое будущее. Мы оба в это верим.
«Любимого повязали, как только он вышел на свободу»
Екатерина, 19 лет, Ростов-на-Дону:
Мы познакомились, когда мне было 17 лет, а ему 31. Он написал мне в соцсеть сообщение: «Дай номер», — и ничего больше. Меня это заинтриговало, и я написала свой телефон.
Он позвонил и предложил работу: он будет переводить на мою банковскую карту разные суммы, я — пересылать деньги, куда он скажет, а себе забирать процент. Мне тогда очень нужны были деньги, и я согласилась. Иногда он пересылал довольно крупные суммы, меня это напугало, я попросила рассказать подробности.
Он объяснил, что он сидит в колонии за разбой и таким образом зарабатывает. Мы стали общаться чаще, не только о работе, но и на личные темы. Потом началось: поздно не гуляй, туда не ходи, с тем не общайся! До него у меня не было парней, было приятно, что обо мне заботятся и переживают.
Он стал присылать подарки. Однажды через знакомого передал плюшевого мишку и букет цветов. Я в шоке была. Влюбилась, конечно, и девять месяцев его ждала.
Поехала встречать из колонии, а его приняли прямо на выходе и увезли в отделение разбираться по тем денежным переводам. Мне обидно стало: я столько его ждала, а тут буквально из-под носа уводят. Поехала следом. Полицейские говорили: «Ты что делаешь? Не знаешь его вообще? Зачем он тебе нужен?» А я ответила, что мне все равно и, пока я его не увижу, никуда не уйду. Вечером нас отпустили.
Когда посмотрела на него в первый раз, подумала: «Господи, да что ж мне с ним делать! Это ужас какой-то: худющий, синяки под глазами». Мы вышли покурить, и он случайно прикоснулся ко мне. У меня пошла дрожь по телу, и все, я поняла, что это — мое. Худой? Так ведь откормить можно! А синяки под глазами от недостатка солнца и витаминов.
Любимому после освобождения надо было ездить, отмечаться по месту прописки — а это далеко, время и деньги тратить не хотелось. Он никуда не ездил
Стали жить вместе, через месяц я забеременела. У меня проблемы со здоровьем, и врачи говорили, что если забеременею, то вряд ли выношу ребенка, а если и выношу, то он родится больным. Любимому после освобождения надо было ездить, отмечаться по месту прописки — а это далеко, время и деньги тратить не хотелось.
Он никуда не ездил, но я из-за этого не встала на учет в больницу, боялась, что через меня его найдут полицейские. Только однажды поехала на Украину, откуда я родом, сделала УЗИ, узнала пол ребенка. Родила здоровую девочку. А мужа из-за того, что он не отмечался по месту регистрации, объявили в федеральный розыск.
Когда дочке было три месяца, мы решили, что он нелегально пересечет украинскую границу, сможет спокойно работать и никто не будет его искать. Я же поеду следом. У него все получилось, но меня задержали. Позвонила мужу, сказала, что лучше вернуться и написать явку с повинной, тогда срок скостят, и что, если он не приедет, меня посадят за укрывательство. Он вернулся.
Мужу дали пять лет, хотя прокурор просил три года. Будем подавать апелляцию. Сейчас я с дочерью живу у свекрови, у нас отличные отношения. Жду любимого, как выйдет — обязательно распишемся.
«Я в какой-то эйфории поехала к нему на свидание за тысячу километров»
Виктория, 32 года, Пермь:
Мне был 21 год. Будущий муж просто перепутал одну цифру в номере телефона и попал ко мне, так и началась наша история. Разговаривали сутками, не могли наговориться. О том, что он сидит, сказал не сразу — недели через две после знакомства. Осудили его за угон автомобиля. Поначалу эта новость меня напугала, ведь в моем окружении не было заключенных.
Через четыре месяца общения он уговорил меня приехать на свидание. Согласилась. Мама меня не одобрила: она не понимала, как можно любить уголовника и как можно влюбиться в человека, не видя его, да еще и поехать к нему. Говорила, что у меня нет с ним будущего, что он выйдет и гулять начнет.
(Потом она поменяла свое мнение, но все равно относилась к нему с опаской.)
Я в какой-то эйфории поехала к нему на свидание за тысячу километров в Республику Коми. Добиралась двумя поездами, а потом 40 км на паровозе по узкоколейке. Увидели друг друга и влюбились еще сильнее.
На втором свидании застряла в колонии-поселении, где он жил, на месяц: железную дорогу завалило снегом. Нам было в кайф жить вместе. Потом он отправил меня жить к своей маме в Нижневартовск. Встретили меня там хорошо.
Я нашла работу, правда через полгода разругалась со свекровью и ушла из дома. Но любимого ждала два с половиной года — и дождалась.
Думала, что уже никого не смогу полюбить, но встретила другого мужчину. Все было хорошо, но вскоре и его посадили
Он вышел, и мы сразу стали жить вместе. Человек он добрый и внимательный, сразу дал понять, что хочет семью, детей, и не обманул. Я его очень сильно любила. Такой харизматичный был, могла слушать его часами. После освобождения это не прошло, и на свободе он был таким же, знал, как поднять настроение и сделать так, чтобы я улыбалась.
У нас родился сын, муж присутствовал на родах. Вот какая была любовь! Прожили вместе шесть лет. Я была самой счастливой женой и мамой на свете. Но в 2012 году муж умер от пневмонии: врачи неверно и несвоевременно поставили диагноз. Нашему сыну тогда было полтора года.
Я хотела умереть, не представляла жизни без любимого, если бы не наш сын, покончила бы с собой.
Думала, что уже никого не смогу полюбить, но через десять месяцев после смерти мужа встретила другого мужчину. Он полюбил моего сына как своего, да и сын его папой называл. Все было хорошо, но вскоре и его посадили.
И вот сейчас я снова жду, уже пятый год. Осталось еще столько же. Финансово я независима, научилась зарабатывать для женщины очень даже неплохо. Но я страшно устала от одиночества.
Самое трудное — быть здесь, на воле, одной.
Источник: //snob.ru/entry/155423/
Минюст утвердил новые правила распорядка в колониях и тюрьмах
Министерство юстиции России утвердило новые правила распорядка в колониях и тюрьмах. Одна из новостей: расширен перечень платных услуг для осужденных.
Тюрьмы начнут производство продуктов
Теперь осужденный сможет заказать даже фотосессию в колонии – на память. Съемка пройдет под контролем администрации, и лишнего в кадр не попадет. Но человек сможет снять видеоролик или нащелкать фотографий о том, как он живет за решеткой. Также в списке услуг – дополнительные консультации врачей из гражданских больниц, протезирование зубов и даже химчистка и многое другое.
Однако в документе есть не только приятные для осужденных улучшения. Некоторые требования, наоборот, становятся строже. Впервые детально и более четко регламентированы многие вопросы. Прописано до мелочей, что может иметь при себе заключенный, как одеваться, как вести себя. А наказывать за нарушения в тюрьме умеют.
Например, новые правила до миллиметра указывают длину бороды и волос на голове. Прическа должна быть не более 20 миллиметров. Можно короче.
Длину бороды также ограничат до 9 миллиметров. Отрастить усы и бороду хотя бы на миллиметр больше будет уже нарушением. И это жесткое требование. Конкретная длина прически и бород прописана впервые.
До того было общее требование, что волосы должны быть короткими. Но “короткие” – достаточно размытое понятие. В какой момент борода становится длинной? Раньше заключенный мог бесконечно спорить о том с гражданином начальником.
Теперь спорить не о чем: от 10 миллиметров – уже длинная.
Видимо, неприятной новацией для осужденных будет и то, что им сократили общий вес вещей, которые разрешено иметь в колонии. Было – 50 килограммов. Но сейчас багаж придется сокращать. В новых правилах он должен весить до 36 килограммов.
В колонии осужденный вправе потратить до 9 тысяч рублей в месяц, плюс все, что заработал сам
При себе – в личных шкафчиках – заключенному разрешено иметь 5 книг (за исключением учебников, если человек где-то учится, газет и журналов), 2 пачки сигарет, 1 коробку спичек. Средства личной гигиены могут храниться в прикроватных тумбочках.
Минюст предложил новые меры подавления тюремных бунтов
Личные продукты могут лежать в специальных ячейках на кухне в отряде, где живет осужденный. В помещениях каждого отряда, как правило, есть комнаты для приема пищи. Это не общие столовые, а места, где человек может в личное время выпить чаю с друзьями.
Какие-то вещи должны лежать на складе.
Приказ не только более детально прописывает требования к внешнему виду осужденных, но и усиливает контроль. Администрация должна регулярно – не менее двух раз в месяц – проводить общие смотры всех осужденных, во время которых проверяется внешний вид, в том числе состояние одежды, обуви и стрижки.
Расширен список запретов. Осужденным нельзя бастовать, нельзя заниматься членовредительством. За такие нарушения могут отправить и в штрафной изолятор.
Но есть и послабления. Например, женщинам, чьи дети живут в колонии, разрешат носить гражданскую одежду. По данным Федеральной службы исполнения наказаний, сейчас при женских колониях имеется 13 домов ребенка, в которых проживают 580 детей.
Напомним, что дети могут находиться в домах при колониях до 3 лет. Потом ребенок либо уезжает к родственникам, либо передается в детский дом. Но это печальная история. Если есть возможность, то маму стараются к этому времени освободить. Допустим, условно-досрочно, если срок позволяет.
Однако бывает и так, что маме сидеть еще долго, и с этим ничего не поделать.
По закону осужденные обязаны бесплатно трудиться на работах по благоустройству колонии. Важно, что новые правила устанавливают ограничения – не более двух часов в неделю – на такие работы.
В России ликвидировали 36 исправительных колоний
Осужденным, которые содержатся в облегченных условиях, разрешат иметь при себе электронные книги. Также будет разрешено устанавливать в общих помещениях DVD и аудиопроигрыватели.
Значительно расширен и перечень дополнительных услуг, которые осужденные могут получить за плату в колониях. Наличных денег при себе, естественно, у заключенных нет. Администрация открывает каждому человеку лицевой счет. Закон оговаривает суммы, которые заключенный вправе потратить.
В колониях общего режима осужденный может ежемесячно расходовать на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости до девяти тысяч рублей. При этом ограничения не распространяются на средства, заработанные человеком в колонии, а также пенсии и социальные пособия. Здесь, сколько есть, столько можно потратить.
Досье “РГ”
– Подбор, изготовление очков, протезов, ортопедической обуви.
– Консультации врачей-специалистов из гражданских больниц.
– Приобретение товаров, производимых в колонии.
– Парикмахерские услуги.
– Фото- и видеосъемка. (производится под контролем администрации, съемка систем охраны запрещается).
– Юридические консультации.
– Ремонт, химическая чистка одежды. И т.д.
Источник: //rg.ru/2016/12/28/miniust-utverdil-novye-pravila-rasporiadka-v-koloniiah-i-tiurmah.html